— По-можешь. Ещё раз?

Мне была вручена маслёнка и поручена задача капнуть туда, куда леди-автоматон не могла дотянуться сама — в район поясницы, где отчётливо проглядывал подвижный металлический позвоночник.

Масло подействовало быстро, и её движения стали гораздо более плавными.

— Спаси-бо. Вик.

— Обращайся. Не объяснишь, кто ты и что здесь делаешь?

— Я дочь. Отца. Он создал ме-ня по своему по-добию. Я ас-сис-тент.

— Твой отец — механик? Из мастерской?

— Да. Был им.

— Он умер?

— Нет.

— Тогда что с ним стало?

Она не отвечала, застыв на месте. Молчание продлилось так долго, что я подумал, что у Адель кончился заряд. Но затем она всё же сказала:

— Он. Изме-нился. Я. Отка-залась помогать.

Мне не удалось вытянуть из Адель больше информации о её прошлом, но после недолгих уговоров она согласилась проводить меня к своему создателю. Сперва я сомневался — с учётом того, что Полночь меняла местами комнаты раз в десять-двадцать лет мастерская могла находиться где угодно. Впрочем, судя по ряду признаков, эта часть замка оставалась нетронутой очень давно. Я предполагал, что прежние хозяева открывали лишь те помещения, которые были удобны для их текущих нужд, забивая на всё остальное. Неудивительно, что замок находился в таком состоянии на протяжение столетий. И для возвращения былого величия здесь понадобится куда как больше усилий, чем мои случайные вылазки. Даже если я очищу механика и все доступные ключевые комнаты в округе.

С одной из ближайших полок я захватил простые карманные часы, Адель взяла маслёнку, периодически останавливаясь и добавляя масла в ту или иную часть тела. Мы покинули склад через едва заметный узкий проход в углу, закрытый полками и наполовину заваленный. Поднялись по высокой винтовой лестнице, свернули в коридор, оттуда — во вторую дверь направо. Дверь была закрыта, но Адель не замедляясь разнесла её в щепки. Вскоре я потерял счёт лестницам и переходам, просто стараясь не отставать от своей неожиданной проводницы.

Сперва по дороге она почти ничего не говорила, не считая односложных фраз вроде «Сю-да» или «Здесь. Ло-вушка». Но спустя полчаса мы добрались до широкого коридора с рельсами, который моментально вызвал у меня неприятное чувство дежавю. Ну точно, рельсы не только на полу, но и потолке. А я даже полэкс не захватил.

Моя спутница тоже узнала эти рельсы и вдруг сокрушённо покачала головой.

— Одно из послед-них. Изобре-тений отца. Грубо. Малоэф-фективно.

Хорошие новости: люки на полу и потолке, откуда выезжали «идолы» оказались неподалёку. Плохие: нам нужно было на противоположный конец коридора. А валунов чтобы придавить нижний люк поблизости не лежало. Пока я пытался придумать новый план, Адель присела возле створок и около минуты колдовала с петлями.

— Боль-ше. Не. Откроется.

Она подняла взгляд на потолочный люк — до него она могла дотянуться лишь встав на стул, и стульев здесь тоже не было.

— Подсадить? — спросил я.

— Я. Тяжёлая.

— Не переломлюсь.

Она и вправду весила так, как и должна была весить девушка, целиком состоящая из железа. Если раньше её металлическая кожа на ощупь была ледяной, сейчас она ощущалась почти тёплой, а длинные ноги, крепко обхватившие мою шею, вызывали весьма необычное, но скорее приятное чувство. Пожалуй, если бы она сейчас захотела меня убить, то могла бы сделать это одним движением стальных бёдер. К счастью, обошлось.

— Гото-во.

— Могу понести до следующего люка, — не удержался я.

— Что?

— Что?

Вход в мастерскую преграждала огромная железная дверь — овальная, с воротом по центру и кучей рычагов по бокам, более уместная в банковском хранилище. Пятна ржавчины здесь не могло скрыть даже слабое освещение, а часть рычагов давно стала трухой. Я с сомнением оглядел этот памятник разрухе. На первый взгляд казалось, что отпирающий механизм давно испорчен, а вот сама дверь была далека от того, чтобы развалиться. Тут даже плющ не поможет, если бы я его где-нибудь нашёл.

— Вик.

— Да?

— Помо-жешь. Отцу?

— Обещать не могу, — честно сказал я. — Но сделаю всё что в моих силах. Ты со мной?

— Завод. Кон-чает-ся.

Адель шагнула вперёд и последовательно дёрнула за четыре рычага, в том числе едва заметный ржавый обрубок. Из глубины механизма раздался протяжный скрежет и звонкий щелчок. Прислушавшись к нему, она кивнула, отступила к стене и скорее сползла, опираясь на неё, чем опустилась.

— Дальше толь-ко. Повернуть во-рот. Буду ждать. Тут. Мо-гу го-ворить. Ещё час.

— Я вернусь за тобой, — пообещал я. — И найдём способ завести тебя получше.

— Спаси-бо.

— Советы по общению с твоим отцом будут?

Она вновь сделала паузу, но справилась с собой быстрее чем в прошлый раз.

— Не дай ему. Рук.

— В смысле? — не понял я. — Каких рук? Не здороваться с ним?

— Зап-час-тей.

Лишь попав внутрь нового помещения я начал понимать, почему золотая стрелка отказалась показывать сюда дорогу. Это сложно было назвать не только «мастерской», но и «комнатой» в целом. Когда-то здесь находилось обширное пространство, размером с самолётный ангар, служащее одновременно складом и мастерской. Деревянный пол, каменные стены, очень высокий потолок, ряд больших окон с одной стороны — ныне заколоченных. Когда-то здесь творили шедевры — очень, очень давно.

Сейчас это место походило на логово паука, где в качестве нитей выступали рельсы. Они лежали не только на полу и потолке, но и стенах, пересекали пространство наискосок, загибались под невозможными углами и терялись в темноте. Они вели к столам, полкам и шкафам, также расположенных в самых неожиданных местах и забитых горами запыленного и проржавевшего хлама. И в центре этой безумной стальной паутины находилась не менее безумная фигура.

Если бы я не знал, что владелец мастерской однажды был человеком, я бы никогда этого не заподозрил. Мне уже случалось сражаться с Луной в виде волка-оборотня и с Кулиной в её естественной форме мега-слизи, но здесь была совершенно другая история. Тело бывшему механику заменял замысловатый стальной шар, из которого беспорядочно торчали стальные же конечности. Некоторые из них выглядели как обычные человеческие руки, другие больше напоминали манипуляторы роботов, какие можно увидеть на современных заводах и батискафах для изучения морских глубин. Помимо этого часть конечностей венчали шипы, лезвия, пилы и уже знакомые крючья — один в один как те, которыми были вооружены «идолы» из ловушек на рельсах. Сверху шара всё же торчала голова, но целиком закрытая стальным шлемом со сплошной маской с единственной щель для глаз. Когда я вошёл, она повернулась ко мне с еле слышным тонким скрипом.

Глаза были белыми и абсолютно пустыми.

— Приветствую, — на удивление ровным голосом сказал я, опуская руку на Райнигун. — Поговорим или сразу перейдём к делу?

Пожалуй, здороваться не имело смысла. Стальной паук, когда-то бывший механиком, пришёл в движение и взмыл под потолок с прытью, в которой его невозможно было заподозрить. Секунды полторы спустя оттуда прилетел метровый заточенный железный штырь и завибрировал, глубоко вонзившись в старые доски. Я там уже не стоял, но жест был вполне понятен: переговоры провалились, не начавшись.

Следующие пять минут я метался по комнате, уворачиваясь от железных снарядов. И почему каждый «босс» так и норовит прикончить меня на расстоянии⁈ Где азарт, где благородство рукопашного боя? В один момент я споткнулся о кусок рельсы и чуть не оказался пришпилен к полу очередным штырём. Ржавое железо глубоко рассекло бок, кровь залила рубашку. Без лунного света такая рана будет зарастать слишком долго — но это было поправимо.

Зарычав, я вскочил на ноги и рванулся к ближайшему заколоченному окну. Вслед полетел новый штырь, но промазал, и я одним движением сорвал доски, закрывающие окно вместе со ставней. Лунный свет моментально придал бодрости, так что в следующие пять минут я повторял этот манёвр с остальными пятью окнами. Последний прилетевший штырь мне удалось перехватить в полёте и не глядя отправить назад.